Осуществление равенства и свободы в положительном смысле требует продолжительной деятельности устроения жизни при помощи создания лучших материальных условий общественного развития. Современная политическая мысль, ставя государству эту трудную задачу, не ждет ее немедленного осуществления, как и вообще устраняет мысль о скором «достижении всеобщей гармонии». (См.: П.И. Новгородцев. На пути к правовому государству. Новый мир, 1991, № 12, с. 216.)

Все это не означает, что «трудная задача, о которой пишет Новгородцев, ныне должна переходить из десятилетия в десятилетие, оставаясь удобным предлогом для манипуляций политиканов, использующих бедность и нищету как платформу в их карьере, чтобы немедленно предать забвению эти задачи при достижении личных целей. (Прошло 20 лет после начала реформ по капиталистической трансформации. Теперь, оказывается, нужны еще десятилетия «походной» жизни (для истеблишмента?). Это – больше половины всего времени, когда СССР существовал как социалистическое государство. Обещания, обещания.)

Не будем отрицать, что постъельцинской эпохе перешло тяжелейшее наследие, свирепствовали переплетающиеся кризисы в экономической, политической, социальной областях, шла война на Кавказе, управление страной находилось на примитивном уровне, армия и правоохранительные институты стремительно разлагались, отношения центра и периферии напоминали отношения московского царя с боярами XVI века. Недовольство населения крайне низким уровнем жизни было на грани всеобщего бунта – бедность абсолютного большинства перерастала в нищету, повсюду царили произвол власти и преступных сообществ, бесправие и нищета миллионов, сотни тысяч бродяг, пожилые люди, роющиеся в мусорных баках, – это все то, что осталось от обещаний Ельцина, когда он боролся с Горбачевым, вселяя надежды на быстрое улучшение жизни всех и каждого. Это ельцинистское наследие было сложно преодолеть, когда Путин пришел к власти в 2000 г. как прямой наследник предыдущего правителя.

Однако в постъельцинский период, с конца 2000 г. в российскую казну стал непрерывным потоком поступать все возрастающий объем нефтяных денег, появилась самая реальная возможность для осуществления позитивных изменений в экономике, материально-культурной жизни общества, в частности, в короткие сроки ликвидировать нищету и существенно снизить бедность, серьезно повысить уровень и качество жизни населения. Эти реальные возможности не были осуществлены (при некотором, весьма скромном улучшении положения населения). Более того, путинское государство почти «освободило» себя от ответственности за реальное положение людей, направляя скромную долю государственных расходов на социальные и культурные цели.

Создается впечатление, что от внезапно обрушившегося богатства продолжает стремительно богатеть лишь узкая страта праздного класса – правящая государственная бюрократия и нефтегазовые и иные сырьевые магнаты – этот «новый альянс нечестивых». При этом надежно действуют каналы перераспределения ВВП в их пользу, как водопровод в некоторых квартала современного Рима, построенный 2,5 тысячи лет тому назад. Но они (эти каналы) серьезно модернизированы, с учетом новых процессов, связанных с огосударствлением активов и менеджмента в нефтегазовой отрасли, успешно осуществленных после бюрократической национализации мощной нефтяной компании «Юкос».

Социальное расслоение общества, которое было велико уже к концу 90-х гг., продолжает увеличиваться, иллюстрируя самым конкретным образом, чьи экономические интересы отражает государство – в частности, на 1% богатых семей приходится более трети всех доходов, превышающих весь фонд заработной платы. Такого социального разрыва, который свидетельствует о несоциальной природе всей внутренней политики государства, не существует ни в одной из стран ОЭСР.

Высока степень эксплуатации трудящегося населения (игосударством, и частными фирмами), норма которой превышает ее показатель, существовавший при социализме в 80-х гг. XX века. В результате, если у развитых стран на оплату труда направляется 70–75% ВВП, то в современной России – около 30% (напомню, что в СССР этот показатель был на уровне 40% в 80-е гг.). Материальный уровень жизни населения России снизился в период между 1991 и 2000 г. в три раза! Мы, начинатели реформ, стоявшие у истоков замены социализма на капитализм, этой нищетынароду не обещали. Мы, российские руководители, в том числе я, Председатель Верховного Совета, клятвенно заверили наш народ в том, что обеспечим его процветание. И полагаю, что я свою часть обещаний мог бы выполнить в полном объеме, если бы ельцинисты силой, коварством и предательством не устранили бы меня из системы высшей государственной власти.

Отметим и следующее обстоятельство: в 2001–2007 гг. (докризисный период) указанный выше разрыв в уровне материальной жизни населения (1991–2000 гг.), сократился с трех до двух раз. Таким образом, за годы президентства Путина появились и стали действовать две важные новые тенденции. Это – следующие:

Во-первых, была приостановлена тенденция к непрерывному падению уровня жизни населения, свойственная всей эпохе правления Ельцина.

Во-вторых, начался процесс медленного повышения уровня жизни населения.

Конечно, этот рост явно был недостаточен, и при тех колоссальных нефтяных доходах, которые стекались ежедневно в казну государства, можно было бы улучшить более существенно материальное положение людей. Однако тенденция к позитивному изменению наметилась, и важно было укрепить ее действие, что вполне было реально при разумной политике правительства.

Этой самой «разумной политики», как представляется, в последующие годы не обнаружилось, и тенденция к улучшению материально-культурного уровня жизни населения так и осталась весьма «слабенькой» тенденцией. Малая эффективность социальной политики государства отразилась в таком интегральном показателе, как смертность населения. В 80-е гг. XX века, когда все советское общество было уверено, что «дела в стране обстоят неважно», а поэтому горбачевская перестройка была поддержана всеми, с верой в то, что «плохую» ситуацию она (перестройка) изменит на «лучшую», – ежегодная смертность в Российской Федерации составляла 1,5 млн человек (на 128млн населения). На 2006 год смертность составила 2,3 млн человек (на 125 млн человек). Смертность российских мужчин в трудоспособном возрасте на 2006 г. в 10 раз превышала соответствующий показатель в развитых странах мира и в 5 раз – в группе по развивающимся странам. Согласно заключению одного международного эксперта, в России – «европейская рождаемость и африканская смертность». Особенно тревожно складывалась ситуация с «присутствием населения» на обширных территориях Восточной Сибири и Дальнего Востока (начиная с Читинской области); в 2001–2008 гг. население этой гигантской по протяженности территории сократилось на 3,5 млн человек – здесь проживало столько же людей, сколько их было в начале XX века, – 6 млн человек (ныне – еще меньше).

Низким остается пенсионное обеспечение в стране – порядка 6 тыс. руб. на пенсионера, в то время как показатели по некоторым европейским странам следующие: Австрия – 826 евро, Германия – 1060 евро, Финляндия – 1150 евро, и даже в Чили – 200 евро, в три с половиной раза выше, чем в России. Показательно то, что Россия не ратифицировала Конвенцию Международной организации труда (МОТ), согласно которой «коэффициент замещения пенсией заработной платы» не должен быть ниже 40%. Например, пенсии в Италии и Испании составляют 90% от размера заработной платы; Швеции и Германии – 65%; Франции, Японии и США – 50%; а в России – всего лишь 27%, при этом произошло существенное снижение этого показателя, который составлял 32% в 1992 –1993 гг. Правда, премьер недавно сообщил, что коэффициент замещения вскоре должен составить 40% от уровня заработной платы, но если сам уровень заработной платы низкий, то и пенсии останутся незначительными, неспособными обеспечить жизни пенсионера и его семьи.