● Были сокрушены феодалистские процессы в провинциях, региональные «вожди» жестко подчинены федеральному центру. В то же время положено начало «распылению» федеративной базы России как государства, что не является позитивным вкладом в будущее.
● Сложилась своеобразная либерально-управляемая модель государственного (политического) режима на основе синтеза высшей правящей бюрократии и нового олигархата. В последний «включен» также директор государственных и акционерных корпораций и банков.
● Такое построение новой системы создавало дополнительную финансовую базу для самостоятельной деятельности президента Путина и премьера Путина, который единовластно распоряжается колоссальными финансовыми ресурсами, не прибегая к сложным процедурам формального свойства (всеобъемлющему контролю парламента – этой обычной практики для «зрелых» демократий Запада).
● С точки зрения традиционного толкования доктрины разделения властей (и тем более – естественного права) и вытекающего из него принципа «сдержек и противовесов» – последние низведены лишь к формально-декларативной роли. Существует парламент, принимающий Законы государства. Суды творят вроде бы «независимое» судопроизводство. Президент правит, правительство управляет делами страны. Над всеми, в заоблачной дали, сиял всесильный – сперва президент, гарант всего и вся, позже – премьер Путин. Все политическое пространство страны полностью заполнено им, его неутомимой энергией. Во всяком случае, такое впечатление создается, если иметь в виду внешний аспект его деятельности. Кое-что, правда, «перепадает» и Дмитрию Медведеву, особенно – в части риторики.
● Парламент, надежно контролируемый административной партией, не обладает полномочиями, которые присущи современным классическим парламентам, включая сферу контрольной деятельности над исполнительной властью, без чего он перестает быть выразителем воли избирателей и реальным представительным органом власти.
● Суды потеряли свою независимость, которая тщательно создавалась парламентом в 1991 – 1993 гг. Небрежный «перевод» Конституционного суда из столицы в провинцию лишь иллюстрирует эту тенденцию.
● Правоохранительные органы, включая спецслужбы, жестко вплетены в ткань бюрократической исполнительной Системы, выведены из-под контроля парламента и общества, что снижает эффективность их борьбы как с уголовной преступностью, так и экономическими преступлениями в самом государственно-административном аппарате (коррупцией) и в самих институтах этих органов.
● Курс Путина на формирование «вертикали власти» привел к интеграции федерально-провинциальной элиты в мощный единый блок высшей правящей бюрократии с переплетающимися деловыми и политическими интересами (особенно это верно в отношении альянса центра с элитой «богатых провинций»). В результате сформировалась могущественная консервативная сила, отторгающая любые социально-политические инновации (вточности по Веберу). И способная вбрасывать в общество всего лишь бессодержательные идейки типа «суверенной демократии» или «самодержавного народовластия», которые малоинтересны обществу.
● Важнейшее место в этом бюрократическом государстве занимают «старые» и новые» олигархические корпорации, среди которых особенно важное место стали занимать государственно-акционерные корпоративные олигополии, жестко и непосредственно управляемые самим премьером Путиным. Они энергично вторгаются в сферу международных отношений, вызывая в них возмущения и кризисы (Грузия, Украина, Белоруссия).
● Этатистсткие подходы распространяются при этом избирательно – на выгодные с точки зрения прибыльности операций, сферы предпринимательской деятельности. Что касается основных отраслей народного хозяйства – они остаются в режиме монетарно-либеральной доктрины – сферы исключительной деятельности «экономического крыла» правительства.
● Соответственно, структурная модернизация национальной экономики, ее диверсификация происходит крайне медленно, под нее не подведена методологически-теоретическая база и необходимые объемы финансовых ресурсов. Не существует и определенной макроэкономической политики с элементами региональной политики, которая предусматривала бы устранение глубоких региональных диспропорций в депрессивных регионах. Контрасты в последних имеют такой масштабный характер в размещении производства и уровне жизни населения, что создают впечатление о наличии нескольких государств на территории страны, и даже – в пределах одних и тех же административных округов.
Указанные черты и свойства путинского государства – его политические институты, особенности экономической системы, деятельность олигополистических кланов, принужденных чутко ориентироваться на Кремль, специфика этатистской интервенции высшей бюрократии в общественно-экономическую жизнь и стремление к тотальному контролю при последовательном проведении общей либерально-монетарной политики – все это формирует особую форму жесткой консервативной модели государства с остаточными реакционными элементами предыдущих (отживших) формаций; «жесткость» модели ограничивает ее внутреннюю эволюцию в соответствии с требованиями общественного и технологического прогресса, равно как и возможности модернизации.
Однако не следует отрицать, что в целом сформирована общая платформа вполне работоспособного жесткого авторитарного режима в причудливом симбиозе либерально-этатистских начал. Эта жизненность определяется массированными поступлениями избыточных доходов от нефтегазового комплекса, работающего на поставки стратегического сырья на внешние рынки, контролируемого совместно олигархатом и высшей правящей бюрократией. Этот политический режим, однако, чрезмерно дорогостоящий и малоэффективный, не имеет устремленности в будущее; он чрезмерно самодостаточен и у него нет стимулов к прогрессу.
Общее и особенное в ельцинской и путинской моделях государства
Между типами (моделями) политических режимов Ельцина и Путина – при том, что последний сформировался в общих конституционных рамках ельцинской IV Республики, – существуют весьма серьезные различия. Их суть сводится к следующим:
● При Ельцине сложился авторитарный либерально-олигархический режим политической власти (с элементами азиатской деспотии). Это было сателлитное государство, подчиненное основным странам Запада, причем добровольно, без принуждения. Ее главной правящей стратой выступал альянс высшей политической и провинциальной бюрократии и узкого слоя крупнейших монополистов промышленности и банковского капитала.
● Этот политико-финансовый альянс подчинил своему влиянию вооруженные силы, правоохранительные органы, спецслужбы, внутреннюю и внешнюю политику, кадровую политику государства и иные ее наиболее важные сферы. Ельцин в определенном смысле был всего «лишь первым олигархом среди равных олигархов», хотя оставался формально носителем высшей власти, которую, однако, в полном объеме могла использовать в своих эгоистических интересах олигархическая группа. Особенно четко эти указанные черты приобрели после «победы» в 1996 г. Поэтому понятно, почему «старые олигархи» с восторгом вспоминают те «славные времена», когда они управляли страной, начинали и заканчивали войны и т.д.
● Государства в период Ельцина не было – было «недогосударство», крайне «рыхлое» полугосударственное образование, к тому же «расползающееся» по швам в результате деятельности губернаторов-феодалов. Вся страна двигалась в направлении распада, этот процесс стал достаточно рельефным, превращаясь в автономную устойчивую тенденцию.
● Эта система политической власти и управления (модель Ельцина) была демонтирована при Путине – при нем сформировался другой тип республики (IV). При сохранении конституционного строя изменения политического режима оказались настолько существенными, что они привели к содержательным изменениям качественного характера в структуре и строении самого государства. Главные из них: во-первых, ельцинское «недогосударство» в целом эволюционировало в «путинское государство» – парламентско-авторитарную модель государства в политической системе и либерально-управляемый тип регулирования в экономической системе. Таким образом, это – более сложная система, в которой режим личной власти покоится не только на олигархате, но и на более широкой социальной поддержке. В то время как предыдущая, ельцинская система власти, имела характер коллективного президентско-олигархического режима (с соучастием олигархата).